Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа» - Брайан Толуэлл

Всё здесь! И даже… Одна толстая книга показалась Ца Ю знакомой, он взял ее и прочитал надпись на переплете, сделанную по-кусански: «Нравы и обычаи стигийцев, ихние боги, короли и чародеи, а также прочее, имеющее быть к югу от Стикса».

Его книга! На глазах выступили слезы. И он еще мнил себя знатоком этих нравов! Невольно он почувствовал свою вину за весь происходящий нынче ужас. Ведь это именно его книгу изучали другие мудрецы, находя классической. «Лучшее, что написано о Стигии во все времена», – как выразилась сама главная злодейка, одна из его почитателей. Кто же я, подумал Ца Ю: ученый, потерпевший самое страшное творческое поражение в жизни, или невольный сообщник злодейки? Или её жертва, как все прочие?!

Князь положил свою книгу обратно на полку и с тоской оглядел хранилище. Древней мудрости суждено погибнуть: запах гари усиливался. Он не сможет вытащить всё. Да я и не за этим пришел, напомнил себя кусанец. И это было правдой: Ца Ю явился в царскую библиотеку совсем не для того, чтобы спасти бесценные раритеты Эрука. Настоящая жизнь была для него важнее жизни прошлой, и эту-то жизнь он еще надеялся спасти в меру своих скромных сил.

Князь прошел к большому сундуку, стоявшему в самом дальнем и самом темном углу залы. Поискав глазами ключ, Ца Ю скоро уверился, что таким способом ему не открыть сундук. Тогда он вернулся в чеканную мастерскую и нашел там молот. Тяжесть оказалась слишком велика для его старческих плеч, но кусанец заставил себя дотащить молот до сундука. Собрав силы, он размахнулся и ударил по замку. Тяжелый молот вырвался из его рук и чуть не отдавил ногу. Замок отвалился. Князь потянулся, чтобы открыть сундук. Его насквозь пронзила боль. Только этого еще не хватало! Сундук оказался заговоренным.

Ца Ю призвал на подмогу все свои нехитрые познания в бытовой магии. Прошли еще полчаса, прежде чем он понял, что безымянный чародей, заклявший этот сундук, был куда сильнее его. Запах гари становился невыносим. Князю показалось, что он уже слышит где-то вдалеке треск подступающего пламени. Ему хотелось плакать. Хотелось бросить всё и принять смерть среди этих прекрасных манускриптов и вместе с ними – существует ли более почетная смерть для ученого? Но тут он вспомнил о своем долге, о стране, где родился, о мудром и справедливом владыке этой страны, которому был предан, и передумал умирать.

– О, Всемогущее Небо, сделай так, чтобы этот сундук раскрылся!

И то ли Небо вняло его мольбам, то ли очередное заклинание попало в точку – но крышка сундука приподнялась, пропуская человека к тайнам содержимого. Чуть не рыдая от радости, Ца Ю извлек из сундука ковер. Ковер не был очень уж красивым: как обычно, павлины, танцующие девушки и узоры по краям. Он был совсем небольшим, этот ковер, таившийся в сундуке, – два роста князя в длину и один рост в ширину. Маг аккуратно расстелил ковер на полу библиотеки и взобрался на него.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См. рассказ «Проклятие кхарийского манускрипта» из цикла «Изгои».